Надежда Кузнецова,
внештатный литературный редактор,
специалист по психоанализу.
РОМАН «В БЕЗДНЕ»
ПОЕДИНОК ДВУХ МИРОВ
О романе Бориса Кригера
Итак, нашему вниманию представлен новый роман Бориса Кригера. Один читатель надеется найти здесь квинтэссенцию мудрости и света и получить ответы на болезненные вопросы бытия; другой готовится погрузиться в милую и уютную обстановку сказочной повседневности Кригера; третий затаив дыхание ждёт гонок на выживание, неожиданных поворотов и, конечно, Её Величества Любви.
Необъятные просторы Интернета хранят множество образов, которые в зависимости от обстоятельств примерял на себя писатель. Кто же вы на самом деле, Борис Кригер? Человек-загадка, человек-стихия или полумифическое существо, чьё сознание пропитано древнейшей еврейской культурой? Да, автору стоило объездить полмира, чтобы в итоге представить нам этот большой, как он сам, и пронзительный роман.
И в этот раз нам предложено, пожалуй, одно из самых глубоких откровений писателя – Кригер погружает своего героя в неизведанные пучины разума и разворачивает на страницах книги картину масштабного личностного кризиса. Мы видим отражение совершенно особого внутреннего мира автора, сплетённого, как терновый венец, из кусочков современности и горьких событий эпохи раннего христианства, ушедшей в небытие.
На первый план романа выносятся два поединка, две борьбы, протекающие внутри и вне человека.
Первый вызов, брошенный главному герою, священнику Герберту, – это необъяснимая двойственность любимой супруги и нарастающее соперничество между представителями двух полов. Герберт пытается, но никак не может постичь тайну женщины, с которой прожил бок о бок десятки лет.
Второе противостояние выражается в глубоком конфликте между постулатами веры и реальными событиями, происходящими в жизни священника. В срезе сложного светско-религиозного взаимодействия, в условиях, когда во многих странах ещё не улеглись последствия секуляризма, поднятая автором проблема видится нам особо острой и актуальной.
На улицах души – война
Весь роман пронизан отголосками эпохи раннего христианства; автор постоянно проводит параллели с судьбоносными явлениями апостольского века: «Как только человек на фоне нормальной человеческой жизни становится искренним христианином, с ним начинают происходить события, подобные евангельским историям двухтысячелетней давности».
Подсознательно ассоциируя себя с древним миром, Герберт жаждет воссоздать в своей жизни уютный и светлый уголок, где будут царствовать евангельская любовь и чистота помыслов – ведь только так в его понимании можно заполнить сердце и существование истинным смыслом.
Эту утопичную для большинства идею Герберту удаётся воплотить, открыв в собственном доме приют для нуждающихся и обездоленных людей. Герой расценивает приют как пристанище, как концентрацию самого ценного и сокровенного, что растёт в саду его души, и потому самоотверженно прикрывает от окружающей действительности собственной грудью.
А действительность, не стесняясь в выражениях, вываливает на плечи Герберта тонну откровенной грубости и бесчестья.
В первую очередь, его настигает крах в личной жизни: дети отворачиваются от отца, а жена и матушка настаивает на разводе. Герберт рискует потерять не только семью, но и своё священство.
Во-вторых, герой вступает в беспринципную схватку с государством, которое под разными предлогами стремится раздавить приют Герберта и его самого. Но силы явно неравны, отстаивать идею становится всё труднее и труднее.
Наконец, Герберта отторгают даже его братья по вере. Духовенство и обывательское общество не желают мириться со слишком заметным, слишком выделяющимся из толпы альтруизмом священника.
Череда тяжёлых событий кружит героя по переулкам разума подобно тому, как суровый ноябрьский ветер подхватывает с земли листок, лишившийся спасительной связи с деревом. Герберт мучительно пытается понять, как в одной жизни могут совмещаться две полярные идеологии – безусловная любовь веры и хладнокровная конкуренция цивилизаций. Как объединить в целостную систему доброту христианского учения и угрюмую несправедливость реальности? Это противоречие разрывает душу героя, заставляя его сделать шаг в экзистенциальную пропасть.
Корни сомнений Герберта берут начало в глубокой древности, во временах, когда шло развитие христианской культуры. Эта религия как мировоззрение ключевым образом изменила его жизнь и заняла собой почти всё его подсознание.
Складывается ощущение, будто Кригер случайным образом столкнул в романе две эпохи. Осколки от удара задели его героя и привели к крушению всего, что с неимоверным трудом выстраивалось долгие годы. Заглядывая в прошлое, Герберт пытается найти ответы на извечные вопросы человечества, которые ставит перед ним настоящее: почему мироустройство так нерационально? Кто виноват в происходящем и есть ли если вообще виноватые? Наконец, отчего мир переполнен жестокостью и безучастностью, а крохи добра и света никогда в земном масштабе не перевешивают чашу? Потерявшись во временах, священник обнаруживает в своей вере уязвимые места: «…Герберт… не мог понять: если Бог есть любовь, зачем Он так жесток?.. Я не хочу верить в такого Бога! Я хочу верить в того, что есть любовь, а не обман».
Размышления о Боге доставляют герою большую боль. Ему кажется, что и неопровержимый Господь оказался предателем. Всему, что раньше воспринималось априори, как безоговорочное и непоколебимое, вдруг наносится циничный удар.
Отныне священник видит перед собой два лица Бога: доброе, наполненное неподдельной любовью и беспощадное, мстительное, чуждое человечности. Это второе лицо пугает Герберта, и он во что бы то ни стало стремится найти объяснение данному явлению, проникнуть в характер и замысел Господа. Герой пытается то оправдать, то со смиренной горечью упрекнуть Создателя. Сам себе обвинитель, сам себе апологет! Чью же сторону примет Герберт и что станется с его верой после такого испытания? Автор заставляет читателя сделать самостоятельный выбор, измерить в действии чашу добра и зла и, наконец, принять собственное духовное решение.
Бунт на корабле
Центром приюта и жизни главного героя становится матушка Эльза, его первая и единственная супруга. Герберт ощущает её как нерушимую твердыню, на которой покоятся дни и которая никогда не перестанет быть.
Несмотря на это, перед читателем разворачивается жёсткая, губительная борьба двух миров – мужчины и женщины. Под одной крышей пытаются ужиться личности совершенно разного уровня развития.
Герберт относится к тому творческому типу людей, которым по природе свойственен бесконечный философский самоанализ, погоня за истиной и поиск новых источников, способных привести к внутренней гармонии и обнаружить точку приложения личности. Эльза же стремится обрести равновесие, используя подручные, менее эфемерные средства. О разности потенциалов супругов красноречиво свидетельствуют слова: «Один витает меж звёздных россыпей, другая ищет смысл в кастрюльке вермишели».
По неизвестным Герберту причинам в какой-то момент матушка перестаёт поддерживать священника и начинает требовать развода.
Герой романа усиленно ищет мотивировку разрушительного поведения супруги и обнаруживает, что Эльза долгие годы страдала скрытой нимфоманией, не зная о своей болезни. Но если человек не имеет возможности удовлетворить первичные, физические потребности, то реализация его духовного, творческого начала оказывается крайне затруднена.
Философия же Герберта подразумевала существование в возвышенной и в то же время аскетичной плоскости. Для Эльзы в условиях обострённых инстинктивных желаний следование такой концепции бытия не представлялось возможным. Поэтому все её движения в отношении Герберта совершаются неизменно под лозунгом противодействия: «…Её неудовлетворение выливалось в агрессию… Она не могла признаться себе в своих истинных потребностях и поэтому неистово осуждала и ненавидела более раскрепощённых женщин, оказывавшихся в приюте».
Однако у вдумчивого читателя вызывают тайный интерес некоторые детали в фабуле повествования.
Так, Эльза воспринимает происходящее как непомерное психологическое давление на себя: «Патрик пытался что-то сделать, чтобы прекратить твои наставления и этот кошмар, но ты был на коне, тебе было не до нас. Ты точно знал, как надо жить: кого приводить в дом, как я должна угождать тебе и всем бродягам под чёткую дробь твоих распоряжений… Ты применяешь религию для подавления всех вокруг себя… Ты утонул в своих концепциях».
С высоты своего восприятия Герберт предлагает жене и детям чётко обозначенную дорогу, которая наполнит жизнь подлинным смыслом и приведёт к идиллии. Для осуществления своих планов священник выбирает радикальный, чрезвычайный способ, способный оказаться и самым действенным. Но супруга встречает идею приюта в доме со скепсисом: «Она, конечно, поначалу сопротивлялась, тоже не хотела бросать свои сети… Женщина хотела… создать духовную оппозицию мужу». К сожалению, этим шагом Герберт закладывает фундамент будущих разногласий – ведь в семейное пространство ни под каким предлогом не должны проникать посторонние люди.
Далее увлечённый священник слишком глубоко затягивает в свой мир остальных членов семьи, не спрашивая на это их согласия. Он действует из лучших убеждений, но увы! Новое поколение формируется по своим законам и правилам и не терпит, когда ему навязывают готовую идеологию, какой бы они ни была. Каждый человек имеет право выбора и право на собственный путь развития. Если кто-то пытается тормозить этот процесс, возникает бунт. Вот почему дети, как ни стараются, не могут принять идеи отца, несмотря на естественную любовь к нему как к родителю: «Члены семьи тоже заявляли, что любят меня. Любят, но ненавидят всё, что связано со мной, – моё священство, моё творчество, мой дом, библиотеку, моих друзей, бизнес, моё прошлое, настоящее и будущее – всю мою жизнь».
Даже в Евангелии Христос несколько раз противопоставляет семейные узы и веру. Если человек следует по божественному пути, а его родные отказываются, то Господь ставит его перед выбором: «Каждый, кто оставил ради меня дом, братьев, сестёр, отца, мать, детей, землю, получит во сто раз больше и приобретёт вечную жизнь», «Я пришёл разделить человека с отцом его и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку – домашние его». Когда один из учеников Христа говорит, что должен похоронить отца прежде, чем следовать за Ним, Господь отвечает: «Иди за Мною и предоставь мёртвым погребать своих мертвецов».
Таким образом, само учение не допускает компромиссов и предполагает только два варианта действий: либо родные верующего вместе с ним следуют за Господом, либо тот отрекается от близких: «Кто матерь Моя? И кто братья Мои? Вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь».
Герберт слишком дорожит семьёй и никогда не решится потерять её ради веры. Он полагает, что все эти годы движется со своими домочадцами в одном направлении, согласно принципам Евангелия. Но в действительности родные люди лишь умело создавали видимость, что поддерживают священника в его начинаниях. В глубине души они не желали идти предложенной дорогой и в критический момент отвергли и Герберта, и самого Бога. Обман, в основе которого лежат банальные половые инстинкты, вскрывается слишком поздно.
В итоге между супругами теряются последние точки соприкосновения. От напряжения Эльза входит в роль загнанного зверя и предпринимает активные разрушительно-освободительные действия. Герберт, всегда стремившийся к равновесию и согласию, отказывается вступать в открытую конфронтацию и вести войну с единственной женой. Он всей душой желает примирения, но деструктивный механизм противостояния запущен уже слишком давно. Вместо глотка живительной влаги Герберт испивает из кубка Сократа.
Отступничество матушки подкашивает священника. А так как в его сознании Эльза и вера, Эльза и смысл, Эльза и дыхание жизни были неотделимы друг от друга, то разрушается и сам внутренний стержень героя. «Ты меня лишила меня самого. Меня больше нет. Ты не просто уничтожила семью, ты стёрла саму идею меня, сам принцип, саму мою первооснову».
В какой-то момент в Герберте происходит глубокий душевный надрыв, разлом всего привычного, устоявшегося, вдруг распавшегося, как карточный домик. Читателю остаётся только неподдельно сочувствовать герою.
Художественное своеобразие романа
В рамках одной небольшой статьи невозможно провести комплексный художественный анализ романа, поэтому мы остановимся на нескольких особенностях, которые заинтересуют потенциального читателя.
Размеренное повествование в книге часто прерывается поэтическими творениями Бориса Кригера, которые в полной мере раскрывают глубину чувств героя и помогают включиться в сюжет эмоционально. Поэзия, как и сам роман, весьма контрастна. С одной стороны, совершенно неожиданно на страницах литературного произведения мы наталкиваемся на экспрессивную и даже нецензурную лексику, и это вызывает двойственную, противоречивую реакцию. С другой стороны, многие работы обладают весьма высокими эстетическими свойствами.
Так, в стихотворении «Куда улетают младенчества души» Кригер трепетно описывает светлую тоску человека по детству –безусловно счастливому, единожды чистому. Автор через систему красочных образов касается глубинных струн души читателя, а в конце обнаруживает новые грани смысла. Воспоминания о юной поре перерастают в тихую печаль родителей по выросшим и духовно отдалившимся детям – как это актуально для многих семей!
Прозаическая часть также не лишена выразительности. Направленное воздействие на чувства оказывают необычные метафоры и сравнительные обороты, посредством которых автор подсвечивает малозаметные стороны жизненных явлений: «Вера подобна попытке скакать на разъярённом быке-сатане, который несётся во весь опор и бешено пытается сбросить нас со спины», «Это камешки на дороге в ад».
Истинное удовольствие доставят читателю внесюжетные юмористические зарисовки о жильцах приюта Герберта. Кригер в свойственной ему манере расслабляет зрителя после напряжённого философского рассуждения, не забывая закладывать между строк тонкие намёки.
Стоит отметить, что роман автобиографичен, а главный персонаж глубоко созвучен самому писателю. Видимо, поэтому Кригер с такой лёгкостью погружает читателя в задуманные образы и отправляет в путешествие по самым неожиданным уголкам человеческой сущности.
Когда кончаются страницы
«В бездне» – это роман с загадочным многоточием. Вроде бы все проблемы разрешены, пути найдены, а каждый герой утвердился в своём мнении. Но там, где заканчиваются страницы книги, начинается новый виток в лабиринте сознания. Жизнь продолжается!
Мы ощущаем силу внутренней энергии писателя, стремление в полной мере реализовать личностный потенциал и потому ожидаем, что это произведение станет поворотной точкой в творчестве Кригера.
Двигаясь к расширению собственных границ, автор параллельно стимулирует заржавевший мыслительный процесс рядового обывателя и оставляет в его душе невидимый след.
И это – главная ценность романа для всякого читателя. Человек должен преодолевать психологические барьеры и рвать с губительным прошлым, которое однажды завело его в тупик. Без этих вымученных, кровавых шагов нет для нас движения вперёд.
Надежда Кузнецова
BORIS (BRUCE) KRIGER 